Миры под лезвием секиры - Страница 45

— Якши, — не стал спорить Чмыхало. — Только скажи, где добрый мотор брать? Где колеса брать?

— Там недалеко община есть. В деревне Маковка. Ихние гаврики колеса сперли, больше некому, — подсказал Зяблик. — Спросите Пыжлова Максима Ивановича. Скажите, что от меня. Только повежливее с ним. Хороший мужик и специалист незаменимый. Правда, нервный. Вместе со мною срок мотал в Коми. Он вам и мотор отремонтирует, и колеса найдет… А мы пока здесь пошуруем. Может, и не ушли аггелы из города.

— Вряд ли, — покачал головой Смыков. — Кого-то из своих они тут, безусловно, оставили для связи. Но Веру Ивановну и Шансонетку увели подальше.

— А куда бы их могли увести? Давайте вместе подумаем. — Цыпф взял из очага уголек и стал рисовать на беленой стене кухни. — Вот Отчина. Вот мы. В Отчине они могут спрятаться?

— Вряд ли, — сказал Зяблик. — Мы тут за неделю всех на уши поставим.

— А идти через всю Отчину, скажем, в Трехградье они решатся?

— Тоже вряд ли.

— Значит, — Лева продолжал быстро рисовать, — остается три пути: в Кастилию, в Лимпопо и в Степь. Благо все рядом. Какой путь предпочтительней?

— Никакой.

— Почему?

— В Степи спрятаться негде. Там любой чужак как на ладони. В Лимпопо спрятаться можно, но наш брат, даже и рогатый, там долго не протянет. Змеи, насекомые, малярия, сонная болезнь… Воды не кипяченой глотнешь, и через неделю у тебя в брюхе метровые черви будут свадьбу гулять…

— А Кастилия?

— Про Кастилию лучше у Смыкова спроси. Он там три года секретарем в инквизиции служил.

— Я не служил в инквизиции! — взвился Смыков. — Меня пытали в ее застенках!

— Подумаешь, Галилей нашелся… — фыркнул Зяблик. — Тебя по делу спрашивают, а ты, как целка, в истерику кидаешься.

— По делу я могу ответить, что инквизиция, а точнее говоря, священный трибунал, положила немало сил на борьбу с аггелами. Но теперь, когда она не без нашей помощи уничтожена, лично я не могу дать никаких гарантий… В Кастилии полно разбойничьих гнезд. А бандиты между собой всегда столкуются. Даже бандиты-христиане с бандитами-чертями. Нет сейчас на них управы.

— Жалеешь ты, Смыков, инквизицию, — ухмыльнулся Зяблик. — И даже не скрываешь свои чувства. Может, стоит ее опять учредить?

— Я жалею не инквизицию, а эффективно действующую правоохранительную организацию… И не важно, как она называется. Я не стыжусь, что некоторое время выполнял для нее чисто техническую, канцелярскую работу… Но в отличие от вас, братец вы мой, я дружбы ни с клерикалами, ни с феодалами никогда не водил.

— Ну, поехали… Теперь политику мне шить будешь? Скажешь, что я пил с феодалом вино, добытое кровью и потом трудящихся?

— Пейте с кем хотите, только намеки ваши оставьте. Я тоже могу кое на что намекнуть…

— Интересно! — глаза Зяблика сузились. — Начинай, послушаем…

— Ребята, прекратите, — не выдержал Цыпф. — Вас же друзьями считают. Вы что, всегда так грызетесь?

— Нет, только когда голодные, — ответил Зяблик.

— Никакие личные отношения не могут сгладить наших идеологических разногласий, — гордо заявил Смыков.

— Мы про Кастилию говорили, — напомнил Цыпф. — Могут туда аггелы заложников увести?

— Могут. А могут и дальше. Через Кастилию, Гиблую Дыру и Трехградье в Нейтральную зону. Там мы их точно не достанем, — сказал Смыков.

Цыпф пристроил к своей схеме еще несколько грубых овалов, а потом провел через них жирную линию, соединяющую сразу пять территорий.

— Путь не близкий, — с сомнением произнес он.

— Зато, братец вы мой, для аггелов самый удобный.

— Ты его. Лева, слушай, — назидательно произнес Зяблик. — Он на аггелах собаку съел. Не одного на дыбе замучил.

— А кого это, интересно, аггелы чуть ли не своим считают? — перешел в атаку Смыков. — Кого они к себе зовут постоянно?

— Меня. Не отрицаю, — кивнул Зяблик. — Я же с ними одной крови, только безрогий. Мне что брата пришить, что друга — плевое дело. Ты это запомни на всякий случай… — Он встал и принялся рассматривать схему, вычерченную Цыпфом.

— Красиво рисуешь… А вот тут, слева от Нейтральной зоны, что будет?

— Терра инкогнита! — Цыпф поставил на этом месте большой вопросительный знак. — Неведомая земля, благодаря стараниям некоторых энтузиастов названная Эдемом.

Уже давно спавший Чмыхало перевернулся на спину, громко всхрапнул и забормотал что-то по-своему.

— Вот кто у нас молодец, — покосился на него Зяблик. — Время зря не теряет. Надо бы и нам на пару часиков откинуться.

Первым выпало дежурить Смыкову. За ним — Зяблику. Цыпфа и Толгая, которым предстоял долгий пеший переход, решили не беспокоить.

Над Талашевском царила тишина, но не умиротворяющая тишина леса или степи, а мертвая тишина руин, которую лишь подчеркивали свист ветра в пустых провалах окон, печальный птичий грай и всякие непонятные шорохи.

Не любивший сидеть на месте Зяблик осторожно покинул квартиру и сделал вокруг дома пару кругов. Все внешне было спокойно: на тропинках не появилось новых следов, никто не потревожил паука-крестовика, затянувшего своими тенетами вход в соседний подъезд, все прутики, которые Смыков предусмотрительно натыкал на путях возможного подхода врага, находились на своих местах. Вскоре заморосил дождь и прогнал Зяблика со двора под крышу.

— Где ты был? — спросил Цыпф, так и не сумевший толком заснуть.

— Так… Прогулялся. На душе что-то тревожно.

— И у меня, — признался Лева. — Слушай, как ты думаешь, что это было?