Миры под лезвием секиры - Страница 11

Затем, к вящему неудовольствию попечителя киркопов, слово опять взял делегат из Лимпопо.

— Ну ладно, с аггелами все понятно. Или мы, или они. Пощады тут ждать не приходится. Давно их приструнить пора, с соседями замириться, время выиграть. Недосуг со всякой чертовщиной возиться. Какой вред от варнаков или того же Белого Чужака? Пусть бродят себе на здоровье. Может, и не пересекутся наши пути.

— А если пересекутся? — возразил человек в кольчуге. — Локти кусать придется, если, конечно, зубы останутся. Что им здесь надо? Не из нашего они теста. Может, это варнаки все и устроили, а теперь присматриваются, какую бы еще пакость сотворить. Заметь, вооруженного человека они к себе за версту не подпускают. А вот к детям иногда подходят. Недавно на перевале между Кастилией и Агбишером странный случай был. В одном месте каменная тропа как кисель стала. Я, пока сам не убедился, поверить не мог. Два вьючных быка и погонщик в этот кисель и влетели. И сразу камень опять в камень превратился. Наружу только две пары рогов да кисти рук торчать остались. Начали мы возле них топором тюкать — натуральный гранит, только искры летят. Вот… А через час там уже варнак стоял, зыркал.

— Хм… зыркал, — задумчиво произнес мосластый мужик, сидевший отдельно от всех на подоконнике. — Вот тут вопрос… Могут ли варнаки вообще зыркать… Повадился к нам тут один. То у дороги стоит, прохожих пугает, то возле серного озера крутится. Я его дней десять со снайперской винтовкой выслеживал. Дай, думаю, проверю, в самом ли деле у них шкура как броня. Близко он меня, конечно, не подпускал, но в прицел я на него насмотрелся. И впечатление у меня создалось такое, что варнаки вообще глаз не открывают.

— Закрытые глаза есть знак принадлежности к царству мертвых, — сказал Цыпф многозначительно. — Вспомните Вия и Бабу-Ягу.

— Лева, все знают, что ты у нас очень умный, — набычился мосластый. — Тогда я, может, лучше помолчу, а ты расскажешь… про Бабу-Ягу.

— Ах, простите… Продолжайте, пожалуйста. Но вот непонятно, как варнаки могут видеть, если глаз не открывают?

— Клоп человека тоже видеть не может, а находит безошибочно… Я за кустами все время лежал, даже нос не высовывал. Но даю голову на отсечение, он точно знал, где я. Только положу палец на спуск, а он уже и пропал… Исчезло чудное виденье, как говорил поэт Пушкин.

— Ну и что это доказывает? — стоял на своем делегат из Лимпопо. — Может, они нас больше боятся, чем мы их… Я понимаю… Кто на молоке обжегся, на воду дует. Только нельзя беду на каждом шагу караулить. На то она и беда, что нежданно-негаданно приходит.

— И тем не менее аггелы, варнаки и Белый Чужак как-то связаны между собой,

— сказал Цыпф. — Непонятно, как именно, но цепочка просматривается. Тут кое у кого есть интересные наблюдения. Товарищ Смыков, не поделитесь?

— Делиться можно успехами, — уточнил Смыков, вставая. — а о неудачах можно только информировать… С Белым Чужаком мы встретились случайно. Работали совсем по другому вопросу. Если говорить откровенно, он к нам сам подошел…

По залу пронесся шумок. Кто-то сказал: «Ого!», кто-то удивленно присвистнул, кто-то поинтересовался, почему в таком случае эта столь одиозная личность не представлена перед ясными глазами собрания.

— Спокойней, братцы вы мои. — Смыков, как сова, повертел головой, высматривая крикунов. — Попытка задержания имела место, но успехом не увенчалась. Кишка у нас тонка оказалась. Так называемый Белый Чужак продемонстрировал физические способности, до которых нам с вами далеко. Человек против него что болонка против волка, заявляю с полной ответственностью.

— Видать, крепко он вас припугнул…

— Припугнуть меня трудно, я на том свете был. Меня инквизиция два года пытала. — Смыков хотел ткнуть пальцем в треугольный шрам, глубоко впечатанный в висок, но от волнения ошибся и едва не угодил себе в глаз. — Однако сейчас для нас имеет значение не поведение Белого Чужака, а сказанные им слова.

— Да вы с ним даже поговорили! — ахнул парень с серьгой. — Может, и по сто грамм сделали?

— Предлагали, — не выдержал окончательно проснувшийся Зяблик. — Тара наша ему не подошла. Хрупкая…

Смыков между тем продолжал:

— Белый Чужак заявил, что людям он не враг и сам, по-видимому, является человеком.

— По-видимому или является?

— Цитирую дословно: я, то есть он, родился человеком.

— Что он еще сказал?

— Посоветовал оставить в покое одну особу, предположительно имевшую контакты с варнаками.

— А какой у него к этой особе интерес?

— Не знаю.

— Про аггелов ничего не говорил?

— Нет. Мы и поговорили-то всего пару минут. Но аггелы, кстати, в Талашевске завелись. Хотя раньше о них слышно не было.

— Ходят они за Белым Чужаком, как цыплята за наседкой, — сказал одноглазый. — Но не в открытую ходят, а хоронятся.

— Зяблик, а какое у тебя впечатление от этого фрукта осталось? — болезненно морщась, спросил раненый.

— Мужик свой в доску. Верке понравился.

— А тебе?

— Я таких шустрых не люблю. На ходу подметки режет.

— У кого какие предложения? — Цыпф требовательно постучал мелком по грифельной доске. — Никаких? Тогда разрешите мне… Как вы убедились, в настоящий момент интересы варнаков и Белого Чужака сосредоточены в одной географической точке — городе Талашевске. Считаю целесообразным оставить там группу Смыкова, тем более что первое знакомство уже состоялось. Задача прежняя: наблюдать за перемещениями как тех, так и другого. При возможности задержать, при невозможности вызвать на откровение. Одновременно прощупать аггелов. Может, те что-нибудь знают. Возражения, дополнения есть?